Предки русских многим историкам древности были известны в качестве "кинокефалов", букв. "песьеголовых". Имеется верхневолжская локализация кинокефалов. Элиан в своей "Истории животных" отмечает, что кинокефалы получили это имя "из-за своего внешнего облика и своей природы".

Очень интересно свидетельство о кинокефалах Адама Бременского – автора, написавшего в XI веке "Историю гамбургских архиепископов", труд содержащий множество новых географических и этнографических сведений по Северо-Восточному региону Европы. У него встречается достаточно примечательное описание кинокефалов:

"В описанном море лежит еще много других островов, которых мореплаватели избегают из-за того, что острова эти населены дикими варварами. Говорят, где-то на берегах Балтийского моря обитают амазонки, их страну называют теперь раем женщин... Говорят, что они зачинают либо от проезжающих купцов, либо от тех, кого берут в плен, либо, наконец, от чудовищ, которые в этих землях не редкость. Последнее, полагаем, наиболее вероятно. Когда же дело доходит дo родов, то оказывается, что, если плод мужского пола, это кинокефал, а если женского, то совершенно особая женщина, которая будет жить вместе с другими такими же, презирая общение с мужчинами. Если же в их край приезжает какой-нибудь мужчина, они изгоняют его совершенно по-мужски. Кинокефалы — это те, которые носят на плечах песью голову. Их часто берут в плен в Руссии, а говорят они, мешая слова и лай" (Деяния архиепископов гамбургских, IV, 19).

Как именно говорили гибридные кинокефалы описывает папский легат Плано Карпини, который в середине XIII века совершил по поручению папы дипломатическую миссию к монгольскому хану и со слов монголов описал их внешний вид и способ речи: "Подвинувшись оттуда далее, они (т. е. монголы — прим. авт.) пришли к некоей земле над Океаном, где нашли неких чудовищ, которые, как нам говорили за верное, имели во всём человеческий облик… голова у них была человеческая, а лицо как у собаки; два слова говорили они на человеческий лад, а при третьем лаяли как собаки, и таким образом в промежутке разговора они вставляли лай, но всё же возвращались к своей мысли, и таким образом можно было понять, что они говорили" (История монгалов).

 Так, согласно тому же Элиану, кинокефалы, хотя и не владели речью, но уже могли частично понимать индийский язык. Помимо охоты, они умели разводить скот, но мясо ели сырым, лишь припекая его на солнце, поскольку не знали огня. Элиан относит этих тварей к разряду животных из-за отсутствия речи (История животных, IV, 46).

Августин, рассуждая о кинокефалах в своем трактате "О граде Божьем", также заключает, что "народы эти – не суть люди".

Предание приписывает Александру заключение всех этих "нечистых языков" между двумя северными горами, для чего будто бы были сделаны огромные железные врата и забетонированы так, что их "ни железо сечет, ни огонь жжет". Туда Александр загнал кинокефалов, как скот в загон, и запер врата. При кончине мира Бог отворит эти врата и все нечистые языки выйдут "на землю Израильскую и осквернят ю". Пророчество гласит: "Егда же кто вас увидит нечистыя ты языки на землю пришедшая, да увесть, яко близ есть кончина". Эти зверолюди и были названы народами "Гога и Магога", о которых идет речь в Апокалипсисе Иоанна (Летописец Эллинский и Римский. Т. 1. СПб, 1999, стр. 131-133).

Вышеописанное военное столкновение людей с кинокефалами не единственное. В исторических анналах имеются сведения о целых кровопролитных войнах между дэвами, или ракшасами (огромными волосатыми дикарями) с одной стороны, и людьми под предводительством "богов" с другой. В древнеиндийском эпосе "Рамаяна" описывается как Рама победил злобных великанов – ракшасов.


В индийском эпосе Махабхарате в его последних главах главный герой – царь Долгорукий Юдхиштхира, бросив свою власть и все драгоценности, одевшись в рогожу, уходит на север, к священной горе Меру вместе со своими братьями-соратниками. Вместе с ним на небо восходят богатырь Бхимасена, великий воин Арджуна, близнецы Сахадэва и Накула, и их общая жена, «лучшая из женщин, прекраснобёдрая лотосоокая смуглянка Драупади». Вслед за ними бежит пёс. Ранее этот пёс никак не участвовал в событиях Махабхараты. Он появляется только в сцене исхода Пандавов, когда они, покидая мир, восходят на священную гору, чтобы предстать перед богами. Идти тяжело. Тянут назад грехи, подлинные и мнимые. Друг за другом падают и покидают царя его соратники, идущие вместе с ним, «…и только пёс пошёл за ним следом». По дороге на небеса Юдхиштхира спускается в ад. Он просит богов спасти его братьев и жену, а также взять на небо верного пса. Бог говорит Юдхиштхире: «Сбросив человеческое тело, твои братья отправились на небо. Но ты вступишь в рай в телесной оболочке…». Верховный бог Индра долго уговаривает Юдхиштхиру оставить пса перед воротами рая, потому что «в райском мире нет места для собак». Тот отвечает, что «оставить преданного тебе является тягчайшим грехом в мире, равным убийству брахмана». Бог Индра говорит: «Расставшись с братьями и любимой женой, ты обрёл райский мир, благодаря своим деяниям. Почему же ты не бросаешь собаку, ты, потерявший всё. Что смущает тебя?». Юдхиштхира отвечает: «Известна истина, что с мёртвыми не может быть ни дружбы, ни вражды. Я бы не оставил братьев и Драупади, если бы они были живы, но я покинул их, так как они умерли. Но вне земной жизни я хочу быть рядом с ними, будь даже это место наполнено злом». Бог Индра говорит Юдхитштхире «Живи в небесной обители, о, Индра среди царей, которую ты заслужил благодаря своим благим деяниям, но почему влечёт тебя ещё человеческая привязанность?» Юдхиштхира отвечает: «Я желаю идти туда, куда отправились мои братья, и куда пошла Драупади, лучшая из женщин. Без них я не вынесу жизни в раю… И я хочу, чтобы рядом был пёс, который предан мне». И тогда бог говорит Юдхитштхире: «Я рад тому, что ты мудр, предан мне, терпелив и самообуздан, и что твои слова правдивы. Когда твои братья и Драупади погибли, то снова я испытывал тебя, приняв облик собаки. Ты прошёл испытание, когда ради братьев пожелал остаться в аду. Чист ты, о обладатель великой доли, счастлив и свободен от грехов». И тогда его жена, и братья отправились на небеса, и сам царь Юдхиштхира достиг слияния с богами. То есть, индийский бог для поддержки и испытания своего героя не постеснялся принять облик собаки. Причём у индийского бога Индры была и своя крылатая собака – Сорома, по имени созвучная со славянским крылатым псом Семарглом.

По мнению исследователей здесь в Махабхарате просматривается параллель с восхождением на Голгофу Иисуса Христа. Восхождение к богам индийского Юдхиштхиры можно сопоставить с евангельскими страстями Иисуса, когда он остаётся совсем один, покинутый даже своими верными апостолами, уснувшими на горе, во время его «моления о чаше». Иисус так же, как и Юдхиштхира, спускался в ад, чтобы затем воссоединиться на небесах с апостолами и праведниками… В канонических Евангелиях сегодня ничего не говорится о верном псе, сопровождавшем Христа, но на некоторых картинах европейских художников, посвящённых распятию Иисуса Христа, собака изображена у подножия креста. Собака обычно изображается рядом с Митрой, историческим предшественником Иисуса, в сцене жертвоприношения.

Историки Востока находят ещё одну аналогию исхода Юдхтштхиры и его братьев – в истории иранского царя Кей-Хосрова. Вот как описан в "Шахнаме" исход из мира царя Кей-Хосрова и его пяти славных витязей, которые ушли на север, к подножию великих гор.

…Когда пробудились при свете зари
Царя не увидели богатыри,
Искали его, не нашли и следа,
Всё тщетно, исчез Кай-Хосров навсегда…
Вдруг мраком покрылась небес синева,
И вихрь заревел с дикой яростью льва.
Снег пал пеленою, и скрылись под ней,
Все копья взнесённые богатырей.
Наружу пробиться пытались они,
Но тщетно под снегом метались они.
Простёрлись недвижно, оставшись без сил,
И с жизнью земною их бог разлучил» …

Считается, что царь Кей-Хосров в одиночку, как и Юдхиштхира, как и библейский Енох, живым достигает небесной обители, а его спутники гибнут. Но они ещё проснутся для последней битвы добра со злом!

Так был прославлен Христофор-псеглавец, время жизни которого предание относит к царствованию Диоклетиана. Культ Христофора документально прослеживается, начиная с V в. В его честь строили храмы и монастыри, создан богатый агиографический и иконографический материал, написаны церковные службы. В X-XV в. почитание Христофора-псеглавца достигает огромной популярности, как на Западе, так и на Востоке, и в частности на Руси. На иконах Христофор неизменно изображался в виде зверочеловека с собачьей головой.

Согласно житиям имя Христофора до крещения было Репрев (от лат. reprobus – отверженный), он был чужестранцем огромного роста с ужасающей наружностью и происходил из страны кинокефалов и антропофагов (людоедов), из североевропейского племени мармаритов. Позднее произошла контаминация образов Христофора-псеглавца и св. Христофора Никомедийского, который был казнен в 303 г. за отказ дать воинскую присягу императору. Кипрская версия смягчает легенду и уродство Христофора приписывает божественному вмешательству (Христофор якобы был красивым юношей и испросил себе в молитве у Бога уродство, дабы не смущать девушек), что выглядит крайне неправдоподобно и нелепо.

Нужно также отметить, что Христофор был не единственным "святым", изображаемым с головой пса. В Музее коптского искусства в Каире есть икона XVIII века, на которой изображены псеглавые "святые" – Аракс и Аугани.