Сегодня пришло известие, что группировка ИГИЛ распространила новый убойный видеоролик. На сей раз из Йемена. Запечатлены различные способы казни 23 представителей движения Ансар Алла. Того самого, с которым, при полной поддержке со стороны "демократического" Запада, воюет коалиция, возглавляемая Саудовской Аравией.

Движение Ансар Алла взяло власть в Йемене на волне масовых социальных волнений в 2014 году. Это была подлинная народная антиглобалистская революция, которая покончила с марионеточным просаудовским и проамериканским режимом. Йеменские революционеры вдохновлялись примером исламской революции в Иране и руководствовались идеями имама Хомейни. Происходящие теперь казни, никакого сомнения не оставляют в вопросе о том, кому служит так называемая ИГИЛ.

Причины возникновения ИГИЛ следует искать в том страхе, который обнаружил арабский (и весь международный) финансовый капитал перед лицом исламской революции. Именно так. Не существует никакого "радикального ислама", это выдумка западных аналитегов. Существует только революция и существуют люди, имеющие много денег и власти, которые они неизбежно потеряют, если революция победит. Ислам тут - только восточная специфика, не более того.

На рубеже 1970-х-1980-х годов в Иране было наглядно продемонстрировано как выглядит исламская революция. ИГИЛ по своей сути - фашистское движение, направленное против такой револиции и вообще против всякой революции. Его социальная природа полностью аналогична европейскому фашизму, который в свое время спас западную буржуазию от коммунизма. Задача ИГИЛ заключается в том, чтобы спасти арабский финансовый капитал от исламской революции, источником которой считается Иран и близкие к нему по религии группы населения.
Для кого-то, наверное, не понятно, как связано свержение иранского шаха с нынешними событиями, разворачивающимися преимущественно в Сирии и Ираке. Тем более, что дорогие россияне свято верят, будто все революции планируются в Госдепе, а "арабскую весну" придумал лично Обама для создания "хаоса". Но уже даже триколорные "эксперты" вроде Эль-Мюрида не могут отрицать, что нынешняя большая гибридная ближневосточная война ведется прежде всего против влияния Ирана. Это можно изобразить как борьбу Ирана и Саудовской Аравии за гегемонию на Ближнем Востоке. Но все намного сложнее и это противостояние невозможно объяснить одними лишь противоречиями империализма.

http://ryboved.livejournal.com/113754.html

Перемена нынешней, полной беспорядка жизни произойдет в результате кровавой революции. Мир установится только после того, как революция достигнет зенита.

Революция не обойдет ни одну страну — ни большую, ни маленькую — она будет всеобщей.

Разрушения будут вызваны землетрясениями, наводнениями, катастрофами, вооруженными столкновениями и войнами.

Скорые перемены произойдут в таком же огромном масштабе, как и во времена Махабхараты.
Маха Кранти (Великая Революция) быстро приближается и станет известна, как «Кровавая и огненная» Кранти. Это разрушение сравнимо с разрушением при Махабхарате, когда были убиты все великие воины.

Разрушительные силы, находившиеся под контролем Шри Бабаджи, выпущены делать свое дело.

Те, кто будет молиться Богу, будут спасены.

Отбросив страх смерти и надежду на жизнь на Земле, вы должны двигаться вперед. Не бойтесь огня или воды. Когда потребуется, мы нырнем в океан. Когда придет время, мы должны быть готовы броситься в огонь. Будьте стойкими и крепкими. У вас есть только одна цель — служить каждому существу во вселенной.

Это факт — великий огонь грехов и печали горит по всему миру. Каждый воплощенный идет сквозь этот огонь и работает в нем. Смерть танцует перед глазами каждого. Только тот в безопасности, кто полностью отдал себя во власть Богу.
Разрушения на Земле будут происходить по двум причинам: потому, что люди по-прежнему думают только о своем «я» и потому, что все хотят быть «большими», и никто не хочет быть «маленьким». А это не Путь Истины и Любви, не духовный Путь.

Бедствия неизбежны. Только тот, кто обладает твердой решимостью к совершению добра и полностью предан Богу — выживет.

Все люди живут сейчас в страдании и несчастьях, не только бедные, но и обеспеченные. Все страдают от тягот жизни и духовной нищеты. Политические лидеры всех стран заняты борьбой только за занимаемую должность и полностью игнорируют нужды и интересы своего народа. Они вводят народ в заблуждение. Совершенно отсутствует безопасность, как человека, так и его имущества.

В настоящее время человек находится под властью демонических влияний. Люди будут воевать, истребляя себе подобных — уничтожая друг друга.

Сначала будет разрушение, потом временное затишье, и, наконец, восторжествует мир. Некоторые страны будут полностью уничтожены, не оставив и следа своего существования. В других выживет от трех до пяти процентов населения, и лишь в немногих — до двадцати пяти. Молитва станет единственной защитой и спасением от разрушения. Забудьте о прошлом и будущем, оставьте все мысли и молитесь со всем сосредоточением ума и души, полностью доверяясь Богу. Повторяйте Ом Намах Шивайя, и вы сможете противостоять смерти. Не думайте о жизни и смерти, и никакое зло к вам не приблизится, если вы будете молиться с чистым умом и сердцем, с истинной верой.

Чтобы не сердить Меня, вы должны быть спокойны в то время, когда наступит катастрофа. Сосредоточьтесь на Ом Намах Шивайя. С этой мантрой вы сможете победить все — она сильнее всех бомб. Никакое дьявольское наваждение не грозит вам, если вы молитесь с полной верой и устремленностью к Божественному.


https://www.facebook.com/n.vetlitskaya/posts/866083740140991

Опять сотнями погибших в Мекке. Это к сожалению обычная картина хаджа и праздника Курбан. Уже никто и не удивляется этому. А все от того, что нет цивилизованного понимания этой проблемы. Организаторы хаджа не несут никакой ответственности за жизни людей. Им просто плевать на все. Миллиарды денег берут с этого мероприятия. Фактически хадж уже не несет никакого духовного смысла. Это только потоки денег. Миллиарды кладутся в карман. А на жизнь людей плевать. Ни одного доллара в качестве компенсации за погибших организаторы хаджа, религиозные структуры, турагентства не выплачивают. Только чистая прибыль без риска потери даже одного цента. Все объясняется одним словом предложением: "На все воля Аллаха". Это показывает то, что в мусульманском мировоззрении и в центре Ислама ценности человека нет. Человек ничто. Главное ритуал, благодаря чему в карманы и казну текут миллиарды долларов.

Я сам был в такой давке в долине Мина в хадже 2006 года. Тогда я чудом остался в живых. Я знаю об этом не по наслышке. Толпы верующих, которые пришли поклониться Богу готовы растоптать всех вокруг. Бога ценят, а людей могут спокойно растоптать до смерти.

Короче не поздравлять надо с праздником, а траур объявить. Траур глобальный оттого, что человек в современной мусульманской официальной религии не имеет никакой ценности.

Сегодня мы продолжим разговор о евразийской цивилизации. Это некий путь Путина.

Рекомендую братьям и сестрам ознакомиться с материалом, опубликованном еще 30 ноября 2012 года в «Российской газете – Федеральный выпуск», №5950 (277). Статья называется «Как рождается новая Евразия», автор  Таир Мансуров, Генеральный Секретарь ЕврАзЭС.  Автор говорит о Евразийском Союзе как венце евразийского творения в современную эпоху как о проекте Н.А.Назарбаева, похоже, бессменного руководителя Казахстана. Я хорошо помню, как в Экспериментальном Творческом  Центре в конце 1994 года у С.Е.Кургиняна,  сотрудником Корпорации которого я тогда был,  С.Ю.Глазьев, ныне советник президента В.В.Путина и будущий глава Центрального банка РФ докладывал основные положения  евразийской концепции развития Российской Федерации и постсоветского пространства. До него в МГУ это сделал сам Н.А.Назарбаев.  Именно ему, Назарбаеву,  принадлежит авторство термина «Евразийский Союз», который вы слышали многократно. Материал огромный, выделим ведущее обстоятельство.  Т.Мансуров назвал целью создания Евразийского Союза «повышение уровня человеческого развития». Обращаю внимание на эти четыре слова: повышение уровня человеческого развития. По строгой логике, сегодня уровень этого развития никого не может удовлетворить, скорее  можно говорить о деградации, хотя и  говорят о прогрессе.  Так вот, повышение уровня человеческого развития – это  главный духовный императив. Мы не договаривались с С.Е.Васильевым, но я действительно пытаюсь достучаться до сердец православных  братьев и сестре, говоря о том, что евразийская цивилизация  - это проект духовный, православно-христианский. Ваш покорный слуга, А.Н.Мусаков, несколько лет назад цитировал книгу «Россия и русские и мировой истории» Н.С.Нарочницкой, дочери академика А.Л.Нарочницкого. Мы многое процитировали из этой книги до  авторских рассуждений о Евразии. Здесь я остановился, сообщив нашим слушателям, что всё, что касается представлений Н.С.Нарочницкой о евразийстве, которая она, как и многие,  почему-то отождествляла с именем А.Г.Дугина, мне показалось не совсем  адекватным. Она говорила о том, что этот проект родился у русских эмигрантов, у людей царской, княжеской крови, у потомственных  аристократов (Трубецкой, Савицкий), что это придумали православные люди, но, тем не менее, ей «не нравится» евразийство.

На докладе С.Ю.Глазьева  у С.Е.Кургиняна в 1994 году докладчик был подвергнут остракизму. Ссылались опять на Дугина и на его идеи евразийства как чуждые  Руси и России. Тем не менее, своеобразным политическим маркером сегодняшнего дня является то обстоятельство, что С.Ю.Глазьев, побывав у коммунистов (а это самый молодой  доктор  экономических наук  в Советском Союзе,  близкий к  одному из последних  членов политбюро ЦК КПСС – Разумовскому), уже давно с В.В.Путиным. Сегодня С.Ю,Глазьев всё более и более убежденный сторонник евразийской концепции развития русской цивилизации. Это очень значимо для нас, братья и сестры. А вот, коммунисты и С.Е. Кургинян как идеолог левого движения сегодня составляют альтернативу путинскому политическому курсу. Об этих противниках мы сегодня еще поговорим.
       6  февраля с.г. меня, А.М.Мусакова,  пригласили в Клуб «Зеленая лампа» (председатель - Елена Ивановна Лиханова) на  встречу с Игорем Борисовичем Чубайсом, ярым оппонентом А.Б. Чубайса, известного нашего «приватизатора», а сейчас – главного нанатехнолога.  И.Чубайс по образованию философ, некогда состоял в КПСС, потом перешел к либералам, потом ополчился против Б.Н.Ельцина и своего младшего брата А.Чубайса и пришел по существу к необходимости возврата  России к национальной государственности образца до 1917 года на основе триединства ценностей, где на первом месте стоит Православие,  затем - собирание земель и  общинный коллективизм. Мною был задан И.Б.Чубайсу вопрос, знаком ли он с философией Ж.Делеза, на что  был получен отрицательный ответ. Он очень хорошо говорил о Менделееве, о государях-императорах Николае I и Николае II, говорил трепетно, с болью и любовью к России. Тем не менее, после этой встречи мною была опубликована  на своем сайте www.musakov.ru  статья под названием «Чубайс брат Чубайса: кто «Каин» и кто «Авель?», в которой было завялено  о сущностном, либерально-прогресистском единстве обоих братьев. Вот как завершается эта статья: «Однако сущностное единство обоих братьев проявляется в отношении, полагаю, именно к В.В.Путину и  его евразийскому курсу (Я не отметил, что Чубайс-старший - против евразийства, как в свое время его  младший брат был против назначения Путина на пост премьер-министра и преемника Б.Н.Ельцина ). К курсу, провозглашенному еще  в дебюте путинского правления в октябре 2000 года. И курс этот обеспечивает преемственность традиционной российской государственности. Русско-российской суперэтнической,  по Л.Н.Гумилеву, именно национальной государственности  в условиях глобализации (Я все время неустанно повторяю это существительное – глобализпция. Вот, в чем новизна сегодняшнего дня. Всё, что было хорошо и адекватно вчера, сегодня уже может быть неадекватным –А.М.). Не всякое безальтернативное есть Божеское, но всякое Божеское – безальтернативно. Знакомство с умопостроениями, в целом, полагаю, добронамеренного, но весьма наивного, а стало быть, по-христиански гордынного российского философа-интеллигента И.Б.Чубайса окончательно убеждает автора этой статьи, по крайней мере,  в том, что путинский евразийский курс в современных условиях  политико-философски действительно безальтернативен.   Вот так я отреагировал на встречу с И.Б.Чубайсом, человеком, в общем-то добропорядочным.  Кто подвигнул к Православию старшего Чубайса, ведь он явно рассуждает как православный человек. Но мечется между Православием и либератарианством. Это метание, попытка соединить Веру Христову с идеями либертарианства и есть знаковое в отдельных сегодняшних либералах, их сущностно соединяющее. В этом плане, их жаркие оппоненты – социал-коммунисты в лице Г.А.Зюганова, социалисты С.М. Миронова и «белые коммунисты»  С.Е.Кургиина -  оказываются им  не антагонистичны. И жизнь показала, что для социал-коммунистов  от Карла Маркса к Карлу Попперу и либералам – путь недалекий.  И  сегодня уже идет неолиберализм, неокапитализм,  в когнитивно-гламурном варианте, и противостоять ему  старыми средствами  - неадекватно.

        Для меня было отрадно то, что мысль А.Н.Мусакова о безальтернативности евразийского курса для России и мира разделяют другие православные люди, причем люди, на мой взгляд,  удивительные. Господь послал мне возможность совершенно случайно посмотреть  18 февраля с.г. программу «Восточный экспресс»  на телеканале «ВОТ»  А.Г.Лушникова. Журналист Николай Берзейтис брал интервью у философа К.В.Преображенской, доцента кафедры философской антропологии и истории философии ГУ им. Герцена. Обоими участниками, хорошо знакомыми с творчеством Л.Н.Гумилева, было заявлено следующее. К.В.Преображенская с трепетом говорила о Православной вере, и удивила меня лишь, сказав, что Святая Русь сегодня  продолжается в Святой Евразии. На мой взгляд, это очень смелое заявление, но очень важна  следующая её мысль: сегодня требуется новая концепция самоорганизации человечества в глобальном плане. То, что мы, Россия, пережили,  - это кризис идеи «Мы как Европа». Сразу вспоминается тезис С.Е.Кургиняна: «Мы Европа, но  - другая». Так вот, К.В.Преображенская считает, что это уже критически Россией изжито: мы не Европа, и это пора понять.

             Отсюда все выпады фрондерствующей интеллигенции - как «болотно-манежной», так и «поклонной»,  - сущностно едины. Те, кто считает, что одни – против В.В.Путина, а другие – за, - бредят. Они - и та,  и другая сторона - против путинского евразийского курса. Как только Путин сказал, что мы пойдем своим путем, тут и началось: «Не хотим в Азиопу,  хотим в Европу», «Пустите нас в общеевропейский дом», мы – Европа.

           Журналист Н.Берзейтис в беседе с К.Преображенской, сказал, что сам Л.Н.Гумилев относил себя к естественникам, не гуманитариям и не представителям точных наук. Говоря о теории пассионарности, Гумилев подразумевал, что пассионарии – это часть популяции человека разумного,  просто они такие люди, отличные от гармоников и субпассионариев. И, наконец, Берзейтис свидетельствует: «В беседах со своими немногочисленными учениками Л.Н.Гумилев говорил о том, что, если России суждено возродиться, то она возродиться только как евразийская держава».   «Только» означает  безальтернативно. Только как евразийская держава!

              Но для либералов, демократов, прогрессистов и поборников европейской цивилизации  альтернатива всегда должна быть, они её всегда найдут. На мой взгляд, для них  это предъявляемый  сегодня коммуно-патриотами, левыми демократами, левыми либералами некий синтез христианства и социализма. Крайне важно в этом плане то, что прозвучало 27 октября 2012 года на Пленуме ЦК КПРФ, предшествовавшем состоявшемуся 24-25 февраля с.г. 15-му съезду КПРФ.  На Пленуме выступил Г.А.Зюганов с докладом об актуальных вопросах совершенствования идейно-политической работы партии. Он четко выразил концептуальное положение о синтезе идей социализма и христианства. Он ссылался и на Уго Чавеса, и на Че Гевара и на В.И.Ленина, и на И.В.Сталина. Якобы этот синтез едва ли ни изначален. Еще раз  напомним, что мы сегодня говорим о евразийской цивилизации, о русско-российской национально-государственной суперэтнической евразийской цивилизации. Итак, цитируем Зюганова: «Цивилизация — явление конкретно-историческое. Российская, изначально русская, цивилизация обрела своё новое качество в советскую эпоху, превратившись в советскую социалистическую цивилизацию. Она сформировалась на базе социалистической собственности. В этом её отличие от западной цивилизации, формировавшейся при многовековом господстве частной собственности. Цивилизация имеет классовую природу, несмотря на национальную форму её выражения и религиозную окраску (Братья и сестры, обратите внимание на это выражение – «религиозная окраска», Вот какая роль отводится религии, вере, Церкви – А.М.). Её судьба зависит от того, в руках какого класса она находится – прогрессивного или реакционного». Я вновь  услышал в этих речах то, что слышал, когда еще изучал  обществоведение.  Опять услышал о  «базисе», о собственности, а национальное – это форма выражения, а  религиозное – это окраска.  Словом,  сущностное – это материальное.  Итак,  «базис, классовая природа, прогрессивность и реакционность». Заключает Г.А.Зюганов  словами: «Советская цивилизация – цивилизация будущего».  А С.Е.Кургинян говорит о возрождении советского образа жизни. Они надеются, что весь мир будет таким.
     
  Второй тезис Г.А.Зюганова звучит так: «Русский вопрос  не будет решен без социалистического возрождения России». Иными словами «русское есть социалистическое». Далее: «Русская, российская цивилизация не будет спасена без защиты и возрождения советской цивилизации — главной своей вершины».  Мне кажется, это не нуждается в комментариях, всё и так ясно: Вы помните,  на какой вершине мы были? Как у Высоцкого: «Счастлив и нем».  Далее цитируем Зюганова: «КПРФ считает, что главный вопрос жизни современной России — это преодоление социального раскола российского общества на богатых и бедных, достижение социальной справедливости. В решении этого вопроса коммунисты и верующие могут действовать заодно — доступными и присущими им средствами».  Разрешается вам, считающим себя и коммунистами, и другими (верующими) – действовать заодно.  Следующий тезис Зюганова: «В советской цивилизации будущего отношения государства трудящихся и Церкви будут построены по принципу уважительного мирного сосуществования». У нас в позднюю советскую эпоху был тезис о мирном сосуществовании капитализма и социализма.  Теперь, оказывается, что и Церковь, и государство трудящихся будут жить по тем же законам мирного сосуществования.

          Теперь, что касается съезда КПРФ. Излагать все его положения не буду, у меня нет такого послушания. Сошлюсь на комментарий к этому событию. Газета «Коммерсантъ» № 33П  (5064) от 25 февраля 2013г. опубликовала статью под названием «Геннадий Зюганов сохранил контроль над партией», с подзаголовком «Коммунисты провели юбилейный съезд».  Этот материал цитирую потому, что там написано о том, что я сам услышал. Тезис, который мы сейчас процитируем, мы не нашли на сайте КПРФ, но сам я его слышал при транслировании выступлений на съезде, и его же привел в своей статье «Коммерсантъ».  Итак, газета пишет: «Противник, с которым КПРФ  должна бороться – нынешний «бонопартистский режим». Братья и сестры, император Наполеон Бонапарт – это особое явление, сугубо западное,  при коронации он вырвал корону из рук тех, кто протягивал её, и сам себе на голову  корону «воздвиг». Это удивительная фигура! Но Францию без Наполеона трудно представить. Напомню, что само слово «бонапарт» означат «добрая часть» или по-русски «добрая участь». Не знаю, что имел ввиду Г.А.Зюганов, может быть, именно формально  филологически он имел ввиду режим «доброй участи» для России? Но газета дальше пишет: «Правда, первые лица этого режима направили коммунистам поздравления в связи с 20-й годовщиной создания их партии…. Но высочайшее внимание не смягчило настрой бессменного лидера КПРФ Геннадия Зюганова, который крайне жестко отозвался об авторе "режима" Владимире Путине. "Даже соображения личной безопасности не в силах заставить его пересмотреть курс, оторваться от интересов российской и мировой олигархии".  Не могу понять, кто же угрожает Путину?  Проговариваются…

      Когда-то в эфире, года три назад, мы цитировали французского классика политологии, который  описывал отличия левых демократических режимов от иных и говорил, что  патогномоничным (важнейшим) признаком – ведущим обстоятельством – является склонность левого демократического режима к созданию собственной религии. Когда я общался с С.Е.Кургиняном, в 1994 году он думал о создании собственной религии. С.Е.Кургинян образца 1994 года - это уже  не человек, который говори в 1989 году  «когда я буду президентом СССР», а человек, который желает создать новую религию. Кургинян – это действительно левый политик, считающий, что он, как и каждый гражданин СССР, действительно,  может стать президентом СССР. Я, конечно, эту позицию как доктор не разделяю.  При всем моем «юридизме, экономизме  и финансизме», а также «политологизме» в целом, я всё равно останусь доктором. Всего этого я ни понять, ни принять не могу. Западное христианство  вкупе с социализмом – это левые ценности. У всех левых  не просто допускается альтернатива, она есть всегда, даже в них самих: «и да, и нет» одновременно, синхоронно и синтонно.  Гегелевская диалектика как единство и борьба двух противоположностей  была использована левыми, и она осталась в марксизме как единство и борьба  именно двух противоположностей-альтернатив. А теперь второе: цитата В.И.Ленина: «Учение Маркса всесильно, потому что  оно верно!». Если есть альтернатива, то она голая, зряшная и облыжная! Как можно сочетать гегелевско-марксистское шизоидное с  ленинским циклоидным, показывает вечно левое – марксизм,  прогрессизм. Что такое диалектика Гегеля? Это шизомадия. А что такое «Учение Маркса всесильно, потому что  оно верно!»? Это цикломадия, это маниакально-депрессивный посыл. Ленину германские доктора поставили диагноз «циклотимия». Это значит, слабая форма маниакально-депрессивного психоза. В.И.Ленин, как и И.В.Сталин были людьми другого психотипа нежели Троцкий и Свердлов. Троцкий и Свердлов  были классическими шизотимиками, поборниками мировой революции, а Ленин и Сталин были  другого типа люди, и прикончили всё это на святой земле.

           Что такое левое? Идет постоянная борьба двух начал, двух альтернатив. Постоянная война  шизомадии и цикломадии. Они сущностно едины в своем безбожии, и они насмерть  уничтожают друг друга.  Остается выжженная земля. Если там веры нет, то эта земля не возродится. Это вечный двигатель умерщвления человеческой популяции. К чему нас, Россию,  гонят? К тому, чтобы столкнулась капиталистическая Еврооатлантика – Европа и Америка -  и коммунистический Восток – Китай. А на чем они столкнутся эти два титана? Не на российской-ли центрально-континентальной евразийской части, где находится  щит «меж двух враждебных рас  монголов и Европы» (как сказал великий Блок). Не на  нашей территории пройдет столкновение, нет?  Я понимаю, «безумству храбрых поем мы славу», только за чей  счет? За счет России в глобализации идет подготовка  непримиримого столкновения капиталистической Евроатлантики, с одной стороны,  и социалистической, социал-коммунистической альтерглобализации, с другой. И Россия сегодня противостоит этому. Пора понять куда они ведут! К стяжанию мирного духа?  Может быть, они ведут к тому,  о чем говорит Святейший Патриарх Кирилл – к замедлению  наступления Апокалипса? Как Святейшего  критиковали в Интернете! За  неправильное-де понимание Священного писания. Некий выпускник Свято-Тихоновского гуманитарного университета, в частности, об этом  писал. Медиционеры-психиатры приведут ситуацию в полный порядок, и реализуется лозунг: «Зона – камера, строгий конвой, и больницы, больницы, больницы». Приведут, потому что доктора не будут смотреть, как собираются устраивать смертоубийство друг друга на территории подведомственной государственной «санитарной медицине». Доктора этого не позволят! Как Онищенко сегодня предупредил, описав президента Саакашвили: «Надо лечить!».

         Мы много говорим о социобиологии. И вот, благодаря стараниям моего брата Николая мы получили для ознакомления работу 2001 года Н.И.Васильевой «Русская Хазария». Из этого огромного произведения я приведу две цитаты о русском народе, который еще не принял Православие. Вот,    как его описывают мусульмане.  Цитирую: «Вот как описывает военные действия русского флота, взявшего в 944г. Город Берда, крупный  центр исламского Аррана (ныне Азербайджана) арабский историк Ибн-Мискавейх: «Народ этот (русский) могущественный, телосложение у них крупное, мужество большое…» Дальше этим автором приводится высказывание одного из русских победивших воинов: «Единственное, чего мы желаем, это власти. На нас лежит обязанность хорошо относиться к вам. А на вас – хорошо повиноваться нам». Это русские люди, даже не духовно, а  социобиологически. И еще одна цитата: «В сочинении персидского анонима сказано о России: «Это обширная страна, её жители обладают дурным характером – непокорны, держаться вызывающе, любят спорить, воинственны, они воюют со всеми неверными, которые живут вокруг их страны, и одерживают победы». Ценное замечание относительно «загадочного русского характера», ничего не скажешь».

         Нужно  подчеркнуть, что социобиологически  для захвата и удержания власти описанные в первом и во втором свидетельствовании качества есть нечто необходимое и достаточное. Одно для  захвата, другое – для удержания власти.  И еще хочу поделиться в конце некоторыми своими  мыслями. Мы, Россия,  похоже, больше не намерены действовать с позиции т.н.  старшего брата. Мы  намерены стать, становимся и непременно станем неким главным братом – сильным и богатым, но уже без  жертвенной функции старшего. Мы не будем больше  ни ея  «дойной коровой» Евразии, ни «быком-производителем». Мы пойдем  другим путем  - евразийским. Мы не будем называться империей, мы перестанем произносить зазывные слова.  Мы просто всё сделаем, как надлежит сделать во благо Святой Православной Руси – России и многострадального народа.

•    Эпическая мощь духовной брани
•    Материал, с которым предстояло работать Божественному Скульптору
•    Босх и Брейгель как живописная увертюра к Реформации
•    Из «осени средневековья» в весну Реформации
•    Отчего они так некрасивы?
•    Мир Босха, где Бог «умер»
•    Визуальная теология зла

Эпическая мощь духовной брани

Библия содержит бесчисленное множество свидетельств высокой продуктивности метафор. Когда Бог говорит устами пророка: «Меня, источник воды живой, оставили и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды» (Иер.2.13), то смысл Его слов врезается в человеческое сознание под нажимом образов - вода, источник, водоём.
Маленький ансамбль  из метафор неиссякаемого источника и иссохнувшего водоёма делает ненужными длинные рассуждения. Он мгновенно обнажает суть различий между Богом и лже-богами. Мысль, окрылённая метафорой, заряженная воображением, легко взлетает на вершину понимания, куда иной раз трудно вскарабкаться разуму, опирающемуся только на логику и рациональность.
Фундаментальные мироописательные метафоры – это не только выразительные языковые средства, но и важные инструменты мироосмысления. Так, метафора драмы играет роль не столько изобразительную, декоративно-украшательскую, сколько маркирующую, смысло-указующую, познавательную. Она не просто рождает в нашем представлении о Реформации дополнительные смысловые нюансы и оттенки, но берёт на себя ключевые объяснительные функции, выступает инструментом анализа и позволяет структурировать сложное явление-процесс по новым основаниям. В результате объявляются новые познавательные ракурсы, незримое становится очевидным, высвечиваются нетривиальные содержательно-смысловые грани, прежде остававшиеся в тени, раздвигаются рамки интерпретационных возможностей, подключаются всё новые ресурсы образного мышления и  творческого воображения. В общей картине Реформации обретают зримость, выпуклость,  стереоскопичность такие черты и свойства, которые далеко не всегда можно разглядеть сквозь «узкую щель рассудка».

Когда мы воспринимаем Реформацию как творческое произведение Божьего искусства, как захватывающую драму духовной брани, нам уже не грозит непонимание природы неисчислимых противоречий и конфликтов, сопровождавших это событие. Метафоры защищают нас от недоумений и огорчений перед разгулом темных страстей, грозивших затушить Божий пламень. Ведь это историческая драма! А в драме всё как в драме: дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца человеческие. Перед эпической мощью этой реальной драмы, являющимся невероятно сильным доказательством бытия Божьего, бледнеют вымышленные эпосы «Божественной комедии» Данте и «Человеческой комедии» Бальзака.

Материал, с которым предстояло работать Божественному Скульптору

Материал, который предстояло обтёсывать резцу Божественного Скульптора, не отличался приглядностью. Состояние веры и нравов было катастрофическим. Нравственное падение папского Рима началось задолго до Реформации. Двумя веками ранее, у Данте (1265-1321) уже имелись все основания  назвать римскую церковь «помойной ямой крови и грязи, на радость сатане». Те стратегии, которых придерживалась римская курия накануне Реформации, выглядели как открытое возвышение сакрального (того, что сами люди объявляют святынями) над трансцендентным (того незримого Божьего, что свято само по себе). Игнорируя исходный принцип  онтологического приоритета Божьего над человеческим, она  в своих повседневных практиках фактически ставила папу, который был всего лишь обычным человеком из плоти и крови, выше Господа Иисуса Христа.
И потому не удивительно, что всё отчетливее обнаруживалась депрессивная динамика общего духовного оскудения. Распространялось равнодушие к евангельским ценностям. Неуёмное властолюбие и непомерная алчность служителей вводили церковную жизнь в тупик невиданного духовного помрачения и омертвения. Множество людей переживали экзистенциальные катастрофы, оказывались на краю голодной духовной смерти.
Библейские истины, христианские ценности перестали восприниматься всерьёз значительной частью церковников и мирян. Религиозное сознание становилось всё более аморфным, индифферентным, рыхлым, не способным оказывать сопротивления ни языческим предрассудкам, ни атеистическим влияниям. При этом теряли свою силу не Христос и христианство как таковое, а те внешние формы церковно-католической сакральности, которые доминировали в Западной Европе.
На волне этого депрессивного процесса на культурно-историческую авансцену стали выдвигаться новые люди, олицетворением которых, их «сексимволом» (секулярным символом) в скором времени станет легендарный, современник Лютера, полумифический доктор Иоганн Фауст, расторгший завет с Богом, заключивший договор с дьяволом, отдавший  тому во владение свою душу и судьбу.
Церковные иерархи Рима являлись, как сегодня сказали бы, «эффективными менеджерами». Они не только изыскали невиданный источник дохода в виде индульгенций, но и наладили систему их бесперебойного сбыта по всей Европе. Она просуществовала несколько веков, меняя лишь внешние предлоги для повсеместных поборов. Так, во времена Лютера главным стало объяснение, будто все деньги, вырученные от продажи индульгенций, идут на строительство собора св. Петра в Риме.
Папскому Риму принадлежали огромная власть и неисчислимые богатства. Никто не мог сравниться с ним авторитетом и могуществом. Но члены римской курии демонстрировали не спокойное достоинство величавых и мудрых иерархов, а беспокойную озабоченность корыстолюбцев, радеющих прежде всего о своих земных интересах. Они вели себя как бесцеремонные мздоимцы и суетливые охотники за удовольствиями. Их манили все возможные и невозможные наслаждения, притягивали соблазны разгульной и преступной вседозволенности. Об этом красноречиво свидетельствуют истории жизни современников Лютера - папы римского Александра VI (1431-1503)  и его сына, кардинала Цезаря Борджиа (1476-1507), главного героя трактата Н. Макиавелли «Государь».
Гедонизм, моральная распущенность, коррумпированность, неразборчивость в средствах стали неотъемлемыми чертами поведения большинства иерархов римской церкви. И всё это прикрывалось внешними формами пышной сакральности и разнообразными жестами лицемерного благочестия.

Босх и Брейгель как живописная увертюра к Реформации

Если мы пожелаем, чтобы перед нами воочию предстала аристотелевская материальная причина , взывавшая к Богу о необходимости Реформации, если нам захочется вообразить тот далёкий от нас социокультурный мир, в котором она когда-то зародилась, а заодно увидеть ту почву, на которой был взращен Мартин Лютер, то лучшее, что можно сделать, - это обратиться к живописным образам мастеров Северного Возрождения. Достаточно будет взгляду погрузиться в живописные пространства картин Иеронима Босха  и Питера Брейгеля Мужицкого,  старшего и младшего современников Лютера. И сразу  возникнет иллюзия собственного присутствия в предреформационном мире, населённом людьми, которых римская церковь оттолкнула от себя. Их духовные силы, таившиеся внутри, так и остались в невостребованном, беспризорном состоянии. Отдалившиеся от Бога, они оказались во власти демонических сил и погрузились в стихию  зла. На их лицах и телах, чудовищно изуродованных грехом, проступают глубокие отпечатки разрушительных пороков. Их фигуры дисгармоничны, жесты судорожны, выражения физиономий безобразны.  Трудно поверить, что в сердцах этих людей осталось место для любви, чести, достоинства.
При их виде, ум, размышляющий над духовной природой Реформации начинает как будто погружаться в  те экзистенциальные водовороты, в которых вращался, захлёбывался и погибал долютеровский человек. Словно разворачивается живописная увертюра, предшествующая мощной симфонии Реформации. В этой жтвописной  интродукции предстают воочию многие из тех «минусов», которые Божественный Автор Реформации начнёт превращать в «плюсы».

Из «осени средневековья» в весну Реформации

Почти сто лет тому назад, в 1919 году голландский культуролог Йоханн Хёйзинга написал в предисловии к своей книге «Осень средневековья»: «Отправной точкой этой работы была потребность лучше понять искус¬ство братьев ван Эйков и их последователей, потребность постигнуть их творчество во взаимосвязи со всей жизнью эпохи» . Мысль исследователя, надеющегося решить частную творческую задачу неожиданно для себя вышла на высокий уровень обощений. Появился замечательный трактат «Осень средневековья» - масштабный аналитический  обзор гигантского периода в истории западной культуры. Из локального интереса к живописному феномену возник панорамный культурологический текст.
Однако опыт Й. Хёйзинги не отменяет возможности и противоположно направленного маршрута, когда мысль, надеющаяся постичь суть чего-то чрезвычайно крупного и важного, обратится к некоему частному культурному феномену. И, если ей будет сопутствовать удача, она действительно усмотрит то, что искала – «небо в чашечке цветка», отражение мира в капле росы, дух эпохи в живописных образах одарённых художников. Именно поэтому часть разгадки тайны лютеровского поворота можно отыскать в творчестве  Босха-Брейгеля.
Зрителя ввергает в изумление нарочито отталкивающая некрасивость персонажей босховских и брейгелевских картин. Но если у Босха мы видим избыток безобразного, то у Брейгеля много комического.
 Человек Брейгеля комичен из-за того, что  махнул рукой на себя как Божье творение, на свои отношения с Богом и решил пожить по своей глупой воле, по своим незамысловатым плотским прихотям. Ему откровенно нравится состояние естественности и  оглупления, в которое он погрузился.
Брейгель – хронологический современник Реформации. Но ему, в отличие, например, от Дюрера, не удалось в полной мере проникнуться духовным пафосом Реформации. Вероятно поэтому его творчество погружено, большей частью, в жизненную стихию того человеческого материала, который только-только начал обрабатываться Божьим резцом. Брейгель стоит между Босхом и Дюрером:  он не так мрачен, как Босх, но не столь одухотворён, как Дюрер. Его живописный мир  оказался тем символическим пространством, где «осень средневековья» готовилась смениться весной Реформации.

Отчего они так некрасивы?

В пребывании персонажей нидерландских художников за чертой эстетического благообразия есть что-то загадочное, не укладывающееся в ячейки привычных художественных стереотипов.  С особой силой эту неблагообразность источают картины Босха. Естественным образом возникает вопрос: для чего он заполнял свои живописные пространства многочисленными представителями уродливой получеловеческой биомассы? Отчего там господствуют какие-то темные, страшные существа, норовящие расправиться с мелкими человекообразными букашками? Видно, что этим букашкам плохо, что они страдают, но их стоны и вопли никому не слышны: холсты и краски не предназначены для передачи того звукового хаоса, который должен царить в живописной преисподней Босха.
Безобразное – один из модусов зла, которым поражено человеческого существования. Это полная противоположность того, что именуют красотой. У Босха прекрасны только художественные формы его картин. Но содержание, пребывающее внутри этих форм отличается изобилием признаков зла, избытком уродливого, низменного, отвратительного, гнусного и т. п.  Если в реальной жизни безобразное производит исключительно отталкивающее впечатление, то в искусстве с ним связан известный психологический парадокс эстетического восприятия. Он заключается в том, что талантливый художник способен изобразить нечто безобразное, будь то вещь, тело, лицо, ситуация с такой степенью мастерства, что зритель испытает противоречивое состояние, в котором отвращение к безобразной сути изображения будет неразрывно связано с чувством восхищения тем мастерством, с которым эта суть облачена в художественно-эстетическую форму.
Откуда берется безобразное? Библия ясно и недвусмысленно говорит о том, как некогда в прекрасный, гармоничный мир, созданный Творцом, безобразное вторглось в виде дьявола-искусителя, принесшего с собой соблазны, грехи, пороки, преступления, болезни и смерть. И всякий, кто не устоял перед дьявольским натиском, приобретает от архиврага  своеобразный знак понесённого поражения. Из-за этого «минуса», прикрепившегося к человеку, то, что могло быть прекрасным и возвышенным, легко превращается в безобразное и низменное.
Не следует забывать, что в христианском сознании безобразие и красота являются лишь следствиями определенного отношения человека к Богу. «Все прекрасно в личности, когда она обращена к Богу, и все безобразно, когда она отвращена от Бога» .

Мир Босха, где Бог «умер»

Мир Босха заполнен разнообразием тех форм зла, которые Карл Барт в своей «Церковной догматике» обозначил словом ничтожное. Оно явлено в самых невообразимых, мыслимых и немыслимых, видах. Но все они свидетельствуют о полной погруженности человеческого существования в грех, о его пропитанности, перенасыщенности грехом сверх всякого предела.
Босх изображает не столько сами нравы европейского мира накануне Реформации, сколько пытается обнажить  суть этих нравов. Зрелища, изображенные им, неутешительны: зло не просто присутствует в человеческой среде, но доминирует, господствует в ней. Это мир, где нет ничего святого, совершенного и гармоничного. Зритель видит царство аномалий, девиаций, уродств, в которые облеклось зло. Оно упорно лезет из всех щелей, подобно опаре из горшка, и растекается по мировому пространству.
Одна из причин нравственного неблагополучия, рокового неблагообразия босхианского мира в том, что в нём нет духа. Он рассеялся, исчез, покинул это вселенское «подполье». Осталась лишь неодухотворенная живая материя, состоящая из существ, при взгляде на которых не поворачивается язык назвать их Божьими образами и подобиями. Это полулюди, которые вытесненили Бога из своего мира, из поля собственного зрения. Потому они были обречены на тяжелейшие антропологические катастрофы, чтобы быть изуродованными ими до неузнаваемости. Они постоянно запинаются о собственную греховность, ничтожность и глупость, об обломки тех смыслов, которые разбросаны вокруг них, запутываются в сетях самообмана и захлёбываются окружающей их тьмой.
Было б полбеды, если бы человек Босха, совершенно свободный от малейших признаков духовности, оставался просто «естественным человеком», погруженным в стихию природных отношений. Но на самом деле всё гораздо мрачнее: главный персонаж картин Босха – это падший человек греха, являющийся носителем тяжелого травматического опыта, погруженный в состояние глубокой духовной депрессии и находящийся в полной власти демонических сил.
Главная  творческая задача, которую пытался решить мастер, была неимоверно сложна: антропология и теология греха, занимавшая его ум, требовала живописного воплощения.  Это был процесс познания, движущийся, как бы, в двойном русле антропологии и теологии: человекопознание становилось одновременно и богопознанием. Это было богопознание от противного. Обнаружилась горчайшая истина: чем дальше Бог, тем могущественнее зло. В сущности, Босху одному из первых удалось изобразить  мир, о котором мечтал Ницше. Это мир, где Бог «умер», и где человек очутился в подчинении у сверхчеловеческих, демонических сил, заместивших «мёртвого» Бога.
Удивительно, но факт: к зрелищам неблагополучного мира, изображенного Босхом, очень даже подходят те категории мироописания, которыми в ХХ веке будет пользоваться Мартин Хайдеггер в своей книге «Бытие и время». Мы видим у Босха почти хайдеггеровское состояние человека - его отчужденность, усредненность, покинутость, тревожность, деморализованность, неприкаянность. Человек Босха так же, как и человек Хайдеггера, втиснут в бытие рядом с другими людьми и вынужден соседствовать с множеством тех, кто ему неприятен. Он вброшен в социобиомассу из угнетённых своим духовным нездоровьем существ, подавленных мизантропией, охваченных страхом и злобой.
Главная черта мира Босха-Ницше-Хайдеггера – богооставленность. Место вытесненного божественного начала занято чем-то невнятным, трудноопределимым, но предельно сумрачным, гнетущим, таящим в себе нешуточные угрозы для остатков того человеческого материала, который еще циркулирует внутри обезбоженного пространства.

Визуальная теология зла

Босх – не мизантроп. Он – художник, чуткий к массовым проявлениям духовной депрессии и склонный к глубоким экзистенциальным рефлексиям по их поводу. Это экзистенциалист до экзистенциализма, осмысливающий религиозно-экзистенциальные проблемы при помощи не философских категорий, а визуальных форм, живописных образов. Его картины – настоящая теология в красках, теология греха. Он – не рационалист, а гений религиозно-эстетической интуиции, мастер-визуалист, пытавшийся изображать своё видение и понимание того, что пребывает не во времени, а в вечности, не в профанном и даже не в сакральном пространствах посюсторонности, а за их пределами, в трансцендентном мире.
Учитывая всё это, начинаешь понимать, что хоррор-эстетика Босха – это, в некотором роде, ключ к пониманию сути европейской Реформации, а Реформация, в свою очередь, служит ключом к постижению глубинных смыслов творчества Босха.
Человек, пришедший в Реформацию, был человеком Босха. Ровно через год после смерти художника, в октябре семнадцатого началась Реформация. 31.10.1517 г. Мартин Лютер прибил плакат с 95 протестными тезисами на церковных дверях в Виттенберге. И этот день стал точкой отсчета начала процесса катарсиса (очищения) и метанойи (перемены ума) человека Босха. Он был брошен Провидением в плавильный тигель Реформации. И в результате многие из тех, кто были обречены погибнуть злой и бесславной духовной смертью, были переплавлены, очищены и возрождены для новой жизни, свободной от власти демонов.
То, что переживают, через что проходят персонажи Босха, - это, по сути, глубокий кризис того типа католической сакральности, в который облеклось христианство середины второго тысячелетия. В этом кризисе есть немало черт, которые сближают его с нынешним духовным кризисом христианства, едва сдерживающим брутальный натиск враждебных сил. Оба кризиса, несмотря на разделяющую их историческую дистанцию в пять веков,  сходны по своей сути. И депрессивные реакции человеческих существ тоже сходны.
Если духовный кризис времён Босха разрешился Реформацией, то современный духовный кризис тоже, рано или поздно, найдёт для себя соответствующие формы разрешения. Какими они будут, мы не знаем. Но, похоже, что исторический цикл, начатый Реформацией и заряженный её духом, подходит к своему завершению.

Бачинин В.А., профессор,
доктор социологических наук
(Санкт-Петербург)

...Высшее, что я изведал в жизни, было выздоровление. Дугин принадлежит лишь к числу моих болезней.

Дарья Дугина постоянно отыскивала во мне какие-то неевразийские черты. Например, мой пиджак: что-то в его покрое выдавало приверженность твидовым туманам. На это указала Дарья:  – Что за пиджак у вас такой? Вы не наш, вы атлантист, Антон! В другой раз она сетовала, что я чересчур увлекаюсь Аристотелем, на которого я ссылался в каждой своей статье: – Мы платоники, Аристотель не наш. А вы номиналист!

Разумеется, всё это были забавные шутки. Интересно, что Аристотеля Дугин и в самом деле не жаловал прежде, а затем создал целое учение о дионисийском аристотелизме, развитое в «Ноомахии». – Но здесь борьба между материей и формой не разрешается, а наоборот – достигает оргиастического накала, что переворачивает с ног на голову саму проблематику античной философии: платонический конфликт скорее усугубляется – нарочно!

Потому что АГД всегда, в каждой книге выводит свою главную мысль: мир есть борьба полюсов, которая должна завершиться любезной катастрофой!

В «Ноомахии» он окончательно расписывается в своей гностической печали: проклинает Натуру философов – как детище ненавистной ему Кибелы. По Дугину, мать надо победить полностью, а не только преодолеть чрезмерность её опеки, которая сказывается в блаженном оцепенении уютной цивилизации.

Каждое учение Дугин приспосабливает для своей цели, даже Шеллинга, который сделал из Натуры божество, он принуждает стать гностиком. В книге о Хайдеггере АГД цитирует шеллингианца Тютчева и как бы ставит нашего поэта на место немецкого Гёльдерлина, но строки Тютчева «Дай вкусить уничтоженья, с миром дремлющим смешай» – это ведь и есть тот молитвенный пантеизм, с которым Дугин всю жизнь воюет!

Дугина учение, если следовать антропософии Андрея Белого, Максимилиана Волошина и Вяч. Иванова, есть чистое люциферианство: Дугин служит тому демону, что противостоит творению и творящему логосу Христа. Последний спасает душу, преображая саму плоть (мир); у Дугина как раз наоборот: дух должен спастись из темницы плоти, а не претворить плоть. – Так учит Люцифер, первый сын Бога, ненавидящий своего соперника Христа и его творение. Согласно антропософии Люцифер есть отпавший дух Божий, внушающий людям ненависть к миру, но в конце концов он должен раскаяться и признать Христа.

Второго демона зовут Ариман – эта абсолютная противоположность Люцифера; Ариман хочет убить в человеке саму память о духовном, утвердить его в материальном мире, растворить в посюстороннем. Все люциферианцы почитают прошлое – тот век, когда господствовал их демон, но в Новое время случилась ариманическая революция, сулящая вечный прогресс внутри низшего, замкнутого на себе мира. И теперь Люцифер противостоит господствующему началу, как некогда материалисты.

В чистом виде люциферианство воплотилось в доктрине Гейдара Джемаля, который вообще не оставляет шансов чувственному миру.

Дугин, на первый взгляд, мыслит более диалектично, хотя не меньше ненавидит сущее: деревья, различных животных, некоторые виды вьющихся растений.

Интересно, что Евгений Головин, как любой язычник, был вовсе чужд эсхатологии: он воспевал великого Пана, т.е. чувственный мир, космос, жизненное начало, вечную вселенную, в его учении нет места гностическому Ничто, которым так зачарован Джемаль; Головин разбирался в растениях и птицах, в созвездиях и юбках.

Можно смело утверждать, что Дугин всегда находился между двух огней: с одной стороны языческое, весёлое приятие мира – солнце и плоть Евгения Головина, с другой стороны радикальный креационизм Джемаля, доктрина пустыни, всеуничтожения, эсхатологический гнозис.

Было бы заблуждением считать, что Головин испытывал некоторые симпатии к Ариману, – этого демона материи он так же преодолел, о чём свидетельствуют такие его работы, как «Эра гинекократии», где он бросает вызов самой Кибеле. Я не помню, чтобы Евгений Всеволодович где-нибудь всерьёз писал об эсхатологии, его мышление свободно от доктринёрства, он никогда не занимался прозелитизмом, как Дугин, Джемаль и самые близкие их последователи; его интересовали жизненные практики магического толка: он стремился превратить саму повседневность в авантюрную теургию. Художественные тексты Головина изобилуют подробностями, прелестными мелочами: «На пол посыпались кнопки, булавки, гвозди, банка клея, которая разбилась о ручку кресла, вымазав пальцы и обшлаг рубашки», – в отличие от прозы Мамлеева, который тоже загипнотизирован фабулой конца света и раз за разом декламирует одни и те же незамысловатые идеи, повторяясь, проповедуя, жалуясь, вместо того чтобы заниматься литературой, т.е. описанием!

Фашизм Головина не был политическим: автора песни «Via Dolorosa» трудно представить в роли популярного демагога, которую отлично сыграли Ганс Зиверс и Александр Штернберг; потому что у этих двух всегда была цель, надежда, они вооружились телеологией, линией и гильзой, чтобы когда-нибудь на последнем дыхании расшибить ненавистную архитектуру земли, следуя заветам Люцифера! В этом явно проступают черты титанического начала, которому Дугин в «Ноомахии» противопоставляет начало божественное.

Но при этом АГД словно бы не хочет замечать тех существенных черт титанического, которые приводит Ф.Г. Юнгер в «Греческих мифах». Фридрих Георг, описывая титанического человека, прежде всего указывает на его неукротимую волю, его ненормальную целеустремлённость, на его постоянные и бесплодные усилия, упорство, хмурую деловитость и неизменную безрадостность: дух тяжести!

Боги же, как пишет Юнгер, беззаботны, легки и праздны. Боги не корпят, не стараются успеть как можно больше – вечность и так уже принадлежит им – боги не совершают лишних усилий, они хорошо спят, развлекаются, они самодостаточны и веселы, у них здоровый желудок! Гигантизм богам несвойствен: им не нравятся сталинские высотки, а ведь как раз в одной из них Натэлла Сперанская хотела учредить художественный салон; богам не нравятся картины Беляева-Гинтовта, где запечатлён мир титанов как он есть, в своём естестве, в своей механичности и монументализме. Боги очень любят природу, потому что они её и создали: мир принадлежит богам, и если титаны покушаются на власть богов, то боги просто поднимаются выше. Боги никогда не стали бы выпускать десятки научных сборников с сотнями опечаток в каждом, с множеством пустых, бездарных статей, с плохой редактурой и вёрсткой – они бы выпустили один хороший; они бы не стали окружать себя посредственными людьми, даже если бы те сами пришли служить им.

Это не просто чистая злоба, если в этом сочинении я хвалю Головина за счёт Дугина. Под прикрытием многих шуток я говорю о деле, которым шутить нельзя. Повернуться спиной к Дугину было для меня чем-то роковым; снова полюбить что-нибудь после этого – победой. Никто, быть может, не сросся в более опасной степени с дугинизмом, никто упорнее не защищался от него, никто не радовался больше, что освободился от него. Длинная история! – Угодно, чтобы я сформулировал её одним словом? – Если бы я был моралистом, кто знает, как назвал бы я её! Быть может, самопреодолением. – Но писатель не любит моралистов. Приверженность к Дугину обходится дорого. Что она делает с умом? освобождает ли Дугин ум? – Ему свойственна всякая двойственность, всякая двусмысленность, вообще всё, что убеждает невежд, не доводя их до сознания, для чего их убедили. Это делает Дугина соблазнителем высокого стиля. Нет ничего усталого, отжившего, жизнеопасного и поносящего мир в духовной области, что не было бы взято его искусством тайно под защиту, – это самый чёрный обскурантизм, скрываемый им под светлыми покровами идеала. Он льстит каждому нигилистическому инстинкту и переряжает его в философию, он льстит каждой христианственности, каждой религиозной форме постмодернизма. Приверженность к Дугину обходится дорого. Я наблюдаю юношей, долго подвергавшихся его инспекции. Ближайшим сравнительно невинным действием является порча вкуса. Дугин действует как продолжающееся употребление алкоголя. Он притупляет, он засоряет желудок. Юноша становится недоноском – «идеалистом». Он перегнал науку; в этом он стоит на высоте маэстро. Взамен этого он разыгрывает философа; он разрешает все проблемы во имя отца, сына и святого маэстро. Худшим, конечно, остаётся порча нервов.

Под зонтами не принято говорить о политике. Не принято вообще - и это правильно. И, тем не менее, с позволения Достойных Братьев и Сестер - я позволю высказать свое непредвзятое мнение, с чисто оккультной позиции, далекой от любых общественных формаций физической реальности.
Говоря о событиях на майдане, я не могу не чувствовать боли, и не воспринимать близко с сердцу то, что происходит за сотни километров. Энергетическая связь, образованная моей телесной оболочкой еще в далеком 2004 году, во время тогдашних событий, вновь и вновь выводит на местный астрал. Тогда все было совсем по-другому. Радость светилась в глазах людей, лились песни, казалось, что весь город ликует в ожидании рассвета новой жизни. Болезненным оказалось позднее крушение иллюзии для всех, кто тогда верил, что боролись за Истину. Не было рек крови и слез, не было обгоревших тел в сожженном дворце профсоюзов, не было боли, которая заполнила площадь кровью и войной. Мрачные пророчества о Страшном Суде начали сбываться.
Тогда я исходил майдан вдоль и поперек, я заполнил каждый маячок, каждый знак, связывающий пространство майдана незримыми энергетическими нитями. Майдан в астрале выглядит совсем иначе, чем в реале. Кажется, вновь стою на майдане прямо перед сценой. Кругом - неисчислимое множество людей, но время - замерло и только энергетические нити тянутся и сверкают над площадью. Позади меня - гостиница Украина, закрывающая от взоров Печерские Холмы. Прямо за спиной – памятник Независимой Украине. Она совсем молодая. Огромный огненный столб восходит с площади вдоль памятника и тянется в бескрайнее небо. Впереди – сцена, на ней застыл тогдашний лидер с микрофоном в руке.
Никто не задумывался, почему сцена всегда была расположена именно так? А зря. Такие вещи, как расположение часто имеют решающее значение. То, что впереди говорящего – это аудитория, то, что позади - канал связи. Например, заходя в кабинет представителя власти, мы можем видеть государственный герб над креслом чиновника. Чиновник вещает от Имени Герба, от имени эгрегора действующего Закона.
Те, кто стояли с микрофнами на сцене майдана часто обращались к властям, их лицо было обращено на Печерские Холмы - к Администрации президента. Так же – они обращались ко всей стране – перед ними высились гостиница Украина и памятник Независимой Украине – два мощных проводника энергоканала всего государства. А что было позади?
Позади сцены возвышается памятник Михаилу Архангелу – защитнику и Покровителю города Киева.
 От его меча тянулся незримый луч, яркая жгучая нить – прямо на сцену, прямо в тело того, кто держал микрофон. Выступающий был невольным медиумом мощнейшего энергетического канала. Канал шел через памятник.
У луча, протянутого от памятника к сцене, есть более правильное название - Огненный Меч. Ведь Архангел на пьедестале именно его – Огненный Меч сжимает в своей правой руке. Мы уже ни раз говорили, что это такое Огненный Меч, за справкой можно обратиться к нашей прежней работе в номере 68 журнала «Апокриф»: «Явления Михаила Архангела: историческая справка и фактический опыт» на стр. 75-85. ([1]Скачать журнал можно здесь: http://apokrif93.a-z-o-t.com/apokrif/68.pdf)
На самом деле, скрытые медиуматические способности есть у всех людей без исключения. В критических ситуациях они пробуждаются и обостряются. Сознание настраивается на работу так, что энергоканалы, к которым они подключаются (часто неосознанно и автоматически) переводит чистую энергию в вербальную форму. Осознанный медиум – редкость. А неосознанных, более чем достаточно.
Это было тогда, но и сейчас, судя по фото, основные энергетические потоки майдана не изменились. Вот, фотографу удалось вывести на физический план основные линии:



Памятники, идолы, кумиры представляют собой такие же сосуды или оболочки для входа энергетических потоков, как и человеческие тела. Духи могут свободно входить в свои памятники и пребывать там, наблюдая за обстановкой и подавая энергосигналы. Если Дух желает говорить с высоты пьедестала памятника - Духу нужен медиум, который будут транслировать  речь. Выбрав медиума, Дух запускает луч и начинается «радиовещание».
История памятника чрезвыйчайно интересна. Установлен он был в 2001 году.
С той же поры и начались первые волнения на Майдане, тогда еще вполне мирные.
Многие представители общественности и религиозные деятели Киева неоднократно высказывались о том, чтобы перенести или вовсе убрать памятник. Уж слишком много к нему вопросов.
1) Скульптуру Архангела Михаила на Майдане хотят заменить другими святыми. Ажиотаж вокруг памятника подняла общественная организация "Лагода", которая по выходным собирает на Майдане подписи киевлян за смену архангела. По их словам, Михаил для Киева слишком воинственный и "побуждает" горожан собирать митинги и протесты.
«Архангела Михаила уберут с Майдана?» новость от 14.11.2011
http://kiev.vgorode.ua/news/84393/
2) "Сейчас эта статуя больше напоминает римского воина, какого-то вратаря или культуриста, готового в любой момент нанести удар. Его образ должен быть совершенно другим, - разъяснил нам Андрей Коваль, сотрудник пресс-службы УПЦ МП. - К небесному покровителю Киева необходимо относится с большим уважением: скульптура не должна подчеркивать принадлежность к мужскому полу, в частности, мускулистость. Ангелы вообще бесполые существа". Не устраивает верующих и одеяние Михаила, на нем должна быть легкая туника, развевающаяся на ветру, как на православных иконах. При виде этого небесного хранителя должно появляться ощущение святости и легкости.
Его нынешний мэр как-то принял за нечисть. "Стоит на площади какой-то черт", - поделился тогда своими впечатлениями Леонид Черновецкий. Мол, к нему даже молодожены фотографироваться не ездят.
«Черного Архангела Михаила сделают более ангельским», новость от 31 Июля 2007
http://kiev.segodnya.ua/kpower/chernoho-arkhanhela-mikhaila-cdelajut-bolee-anhelckim.html

3) Образ памятника черту нашел отражение даже в современной украинской литературе:
- Не-ет, - затрепетал от страха Коляда.
- Что я похож на чёрта? - не унимался архистратиг.
- Это не я говорил, - нашёлся Коляда.
- А кто? - угрожающе расправил крылья Михаил.
- Люди, - ответила Купала.

Сергей Головочев, «Живые статуи Майдана»

http://lib.rus.ec/b/472760/read
4) На майдане нэзалежности на колонну с изображением Украины смотрит фигура с черным лицом и в черной одежде с золотым подбоем. А черным, как правило, рисовали Люцифера.
http://varjag-2007.livejournal.com/820221.html
5) Киевская городская государственная администрация изучает возможность замены памятника архангелу Михаилу на Майдане Незалежности.
"Вы видите, какой он (памятник) закопченный, страшный, он пугает, он скорее похож на дьявола, а не на ангела-защитника Киева", – считает зампред.
«На Майдане Незалежности стоит памятник дьяволу?»
http://kiyany.obozrevatel.com/news/2007/8/6/34596.htm

Так кому же принадлежит памятник?
На самом деле разгадка проста. Две скрещенные стрелы под пьедесталом словно говорят: Нас Тут Двое.
Две звезды на вратах подтверждают догадку. Так чьи это Врата? Кто через них проходит в мир? Кто?
Вот полный каббалистический код Канала по гематриям: 5 10 30 1 30 40 10 20 1 30 Памятник включает данный энергетический канал, как и многие-многие другие произведения искусства, о некоторых из которых скажем чуть позже. Пока же поближе рассмотрим символ с двумя стрелами. Там видно три Печати. Они стоят не просто так, а вместо подписи. Архитектор оставляет отметки на своих творениях.


И не случайно на Андреевском спуске – в пешей досягаемости от майдана - на западной стене Владимирского Собора находится знаменитая фреска: Страшный Суд. В.М.Васнецова 1885-1896
http://www.pravmir.ru/strashnyj-sud-v-kartinax-i-ikonax/


Кстати, любезные читатели могут пройти по вышеуказанной ссылке и сравнить разные изображения Страшного Суда.
На фреске Владимирского Собора изображен один судья в черных одеяниях со свитком и весами.

Теперь сравним с более поздними работами Васнецова на ту же тематику.
Они обе датируются примерно 1896-1904 гг., то есть, начаты в год завершения первой.

Вот эта фреска так же находится в Киеве:


Здесь мы видим уже Два Судьи, кладущих на весы свои свитки. Один из них ангел с нимбом белыми крыльями, это, конечно, Михаил Архангел, которого и принято изображать как Судью Страшного Судью, второй, с черными крыльями и со спутанными черными волосами, несомненно, Люцифер.

Вот другой вариант написанный в тот же период:


Воистину не все художники были удостоены высокой чести запечатлеть смысл  Страшного Суда.
Со второй и третьей фресками все понятно – две чаши, два судьи, добро и зло возлагаются на весы правосудия. Но вот первая оставляет глубокий вопрос. Почему ангел только один? Кто он - ангел в черных одеждах? Кто из них двоих?

На самом деле, здесь мы сталкиваемся с тем, что в ложах называют слиянием Яхин и Воаз в один поток. Ангел в черных одеждах - синтезированная сущность с кодом 5 10 30 1 30 40 10 20 1 30, тем же, что и у черного памятника. Это образ для работы двоих, это точка выхода двойного энергоканала, когда два Архангела объединяются для совместного Действа.
Этот же код имеют и большинство картин изображающих последнюю битву Апокалипсиса. Например, эта знаменитая картина 1636 года:


Весь вопрос в том, что на тех планах, где действуют Архангелы отсутствуют понятия верха и низа как таковые. Эти понятия употребимы только в сфире Малькут, в сфире грубых оболочек, где присутствует земное притяжение.
Рассматривая более поздние версии изображения Последней Битвы, мы не видим столь явного преимущества одной из сторон. Вот работа "Архангел Михаил, связывающий сатану" (ок. 1800) Иллюстрация Уильяма Блейка к "Откровению" Иоанна:


Это больше похоже на знак Инь-Янь или на восточную битву Тигра и Дракона:



«7И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них,
8 но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе.
9 И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним». (с) Откровение Иоанна Богослова, Глава 12.
Написано – низвержен на землю. Не в ад, не в бездну, а именно на землю. То есть в физическую реальность.
Страшный Суд будет проходить на земле.

Может быть, убрать памятник с Майдана и  все изменится, прекратится? – может подумать кто-либо из непосвященных читателей. Нет. Если Действо уже выведено на физический план, то оно будет находить новые и новые точки выхода. Двойной канал Судей Страшного Суда должен был где-то выйти. Это первое проявление. Он вышел именно здесь именно через памятник. Если бы не было памятника, он бы нашел другой способ воплощения в реальности. Древние пророчества начали стремительно сбываться.

Человечество само записало священные книги. Ведь не ангелы же писали Ветхий и Новый Завет - их писали люди. Просто там было много неточностей, которые устраняются, в режиме реального времени в реальном мире, дабы Истина была безукоризненно явлена.
И можно ли обвинять памятник – по сути, всего лишь искусно обработанный материал, что он вместил и провел уже давно созданную энергоформулу?!

05.03.2014 г.
(с) Fr. Heilel Ben Shahar, LMC-London (Irregular Freemasonry)

Не постесняемся признать: главный грех либерально-советоидной и лево-националистической публики не столько полное невежество (это, поверьте мне, в данной ситуации ещё не так страшно), сколько полу-образованность, заносчивая «образованщина», иными словами, какой-то истерический порыв к доказыванию своей «интеллектуальности» посредством демонстрации своей же умопомрачающей глупости. Но если для либерало-совков такой расклад не нов, они и так уже с начала прошлого столетия комплектуются из полных идиотов, которым в добавок и «медведь на ухо» наступил (отсюда их ненависть ко всему классическому), то закисание националистов в том же болоте, по меньшей мере, удивляет. И те, и другие, скажем так, не любят религию (как будто от их мнения хотя бы что-то зависит! увы, но от них не зависят даже они сами…). Смешней всего здесь причина подобной нелюбви. Она объясняется общим для сегодняшней псевдо-человеческой скотомассы представлением о неприличности веры в Бога. Лично для меня неприличным является как раз следование избито-побитому штампу «Бога нет». Увы, но Бог как то позабыл спросить этих низколобых ублюдков (как советских с либеральными, так и националистических) о своём существовании… Единственный плюс от этого атеистического «ансамбля песни и пляски» состоит в том, что благодаря ему мы можем наблюдать весьма поучительную, хотя и неприятную до тошноты картину: юродствующих облезлых обезьянышей, уверенных, вплоть до какой-то своей, обезьяньей «святости», в приличии материалистической пошлятины и, соответственно, в неприличии религии.


Могут ли они подумать, что Тот, веру в Кого они считают «неприличной» способен меньше чем за долю секунды обратить и «секулярную европейскую (европейскую ли?) цивилизацию», и «великую (великую ли?) советскую державу», и «русский (русский ли?) народ»…нет, не в груду мусора (эти конструкты и так ничего кроме груды мусора не представляют), а в зияющее своей ничтожностью абсолютное Ничто? Предугадывая подленький контр-аргумент («а чего ж не превратил, а?» – здесь просто обязательна подленькая интонация, без которой этот вопрос представить нельзя) отвечаю заранее: и обратит. Когда выращенные Им воспитанники готовы будут собрать обильную жатву (т.е. то, что осталось от всяких там «народов», «держав» и «цивилизаций»), вот тогда и обратит.

Не подумайте, что я как-либо оправдываю морализм и ныне распространённый «фундаментализм». Пресловутые «православные хоругвеносцы» были бы уродливым явлением даже если бы состояли на учёте (а при такой «вере» как у них, в церкви можно разве что «на учёте» состоять) не в красном Московском Патриархате, а в Катакомбной или Зарубежной церквях. Защищать этот причудливый маразм нео-советской жизни, вобравший в себя и азиатскую стадность, и пуританскую тупость, и коммунистическую «деловитость», нет никакого желания. Сергианам мы можем смело ответить предсмертными словами Альфреда Розенберга (человека русской культуры, превосходно знавшего русский язык, но предавшего Россию ради Германии), сказанными пришедшему к нему за исповедью протестантскому священнику: «В ваших услугах не нуждаюсь». Доработает исходную мысль: лучше исповедовать зороастризм, дзен или европейское язычество, хотя бы какой-то более-менее благородный религиозный принцип, нежели быть сергианским или атеистическим мерзавцем.

Но стоит только пройтись с небольшим экскурсом по нездоровому творчеству современных национал (либерал-, коммуно-)-атеистов, как после слов о неприемлемости христианства, т.к. оно «иррационально» (sic!), хочется сделать хмурую менторскую рожу и навеки вечные удалиться от этого сонма глупцов. Христианство, как и любая другая подлинная (не в смысле «истинности» учения, а в смысле искренности и неподдельности религиозности), носит сверхрациональный характер. Иррациональность – черта низших религиозных форм, в основном неевропейских, от негритянского вуду и до язычества советского пошиба. Наука подобно религии несёт на себе отпечаток сверхрациональной мощи. Доказательство этому хотя бы история всей европейской математики, выросшей, к священному трепету азиатско-безбожного «скопища сатанина», из самой пылкой религиозности. Определённо, между религиозным и математическим началом есть морфологическое единство, второе неопровержимо вытекает из первого (трагедия современной математики в том, что она ассоциируется с крайним техницизмом, в то время как должна рассматриваться и преподаваться как гуманитарная дисциплина). Пантеон европейской религиозно-математической мысли уже нельзя перечеркнуть или пересмотреть; как был он религиозным, так и религиозным и останется. Тут и апполонист Пифагор, без которого слово «арифметика» теряет всякий смысл. И епископ Бриксенский Николай Кузанский, который, созерцая беспредельность Бога в природе, открыл основы исчисления бесконечных величин. И Лейбниц (между прочим, почётный основатель Российской Императорской Академии Наук), протянувший нить от своих чисто метафизических размышлений о природе Божественного до проблемы беспредельной протяжённости (потом это начинание Лейбница подхватил Пуанкаре в Anlisys Situs), которая вне христианства вообще не могла бы быть поставлена. Трудно не упомянуть убеждённейшего христианина Декарта, с помощью философско-математического преподавания обратившего в католицизм королеву Швецию Кристину и пфальц-графиню Елизавету. Данный пантеон может быть дополнен именами Платона, Кеплера, Ньютона и другими.

Это всё и называется европейским мышлением, которое вмещало и будет вмещать в себя религиозную, мистическую беспредельность, в т.ч. и в политике (опять же, если мы говорим о политике, а не о «политиканстве»; хотя начитавшиеся вырожденческих бредней Макиавелли «русские националисты» предпочитают именно «политиканство» и потому постоянно остаются в дураках).

И только маленький, нелепый советский человечек поднимает на знамя такую же гнусную как и он сам идейку «национализма без религии». Тогда уж никакого национализма не надо!

Будь «План Ост» не агитпроповской фальшивкой, я бы предпочёл все предусмотренные в нём положения т.н. «восточной политики», предпочёл бы даже потерю Россией Украины с Белоруссией и Кавказом, если бы немцы помогли насильно насадить среди осоветившихся русских православие – наиболее сверхрациональную и геометрически стройную религию мира. Обмен тысяч квадратных километров чернозёма на повторное крещение Руси немецким кнутом и штыком был бы далеко не самым худшим (а может и самым выгодным; для русских, естественно) обменом в русской истории. Но, увы, не реализовался даже такой вариант возрождения национальной России. А тем временем, если и скрупулезный германский хирург, в рядах армии которого помимо солдат шли и капелланы, иногда даже крестившие под руку попавшихся подсоветских зверят, не смог навязать этому народу Веру, то что говорить о собственно русских национальных силах? Помнится, епископ Андрей Ухтомский, духовник сибирской армии Колчака, активно пропагандировал идею церковно-приходских советов, но неудачно: армию русских белых крестоносцев разгромили, на место советов церковно-приходских пришли рабоче-крестьянские, а самого Андрея Уфимского в конце концов расстреляли. Невольно сочувствуешь испанцам, у которых белые победили. Национальное движение бывшей хозяйки половины земного шара прекрасно характеризуется словами генерала Франко на торжестве 12 октября 1937 г. о том, что ведущаяся война не гражданская, не война испанцев против испанцев, и не идеологическая, националистов против марксистов, а война тех кто верит в Бога (т.е. католиков, протестантов, православных и мусульман, сражавшихся в рядах испанской армии) и тех кто в Него не верит. Ползти и ползти ещё русским националистам до таких признаний.

Не менее трагикомичны, принявшие уже вид какого-то ритуального глумления, нападки на формулу «Быть русским значит быть православным». Пожалуй, сегодняшние 80% населения РФ православными и вправду не назовёшь при всех натяжках. Но и русскими эту русскоговорящую плесень тоже назвать нельзя. Уже поэтому идею национализма можно смело хоронить. Одно спасение – национализм религиозный. Конечно, такая разновидность национализма «профессиональным русским» будет до раздражения неприятна. Но куда деваться, раз нашего «образованца» на каждом шагу поджидают пренеприятные сюрпризы. Огласим один из них: что, по-вашему, останется от имперской литературы, если из неё вымарать религиозную тематику? На самом деле, я бы не сказал, что от неё совсем уж ничего не останется. Кое-что всё-таки останется. Например, «Недоросль» Фонвинзина, несколько пышных описаний обедов и кутежей у Державина, полупорнографическая повесть «Пригожая повариха или похождение развратной женщины». Ну ещё «Лука Мудищев» Баркова, которого, кстати, для поддержания боевого духа распространяли среди красноармейцев в советско-германскую. Касаемо же ведущих имперских поэтов, Ломоносова с «Размышлением о Божием величиствии», Хераскова с «Россиадой», Державина с одой «Бог», Тютчева и Фета с их апофатическими напевами – то в их лице мы сталкиваемся с исключительно религиозным творчеством, которое вне религии, а тем более в оппозиции к религии, не может быть понято. Чтобы изъять христианско-мистические проблемы из наследия Пушкина придётся вычеркнуть 90% написанного им (в т.ч. «Моцарт и Сальери», «Каменный гость», «Скупой рыцарь», «Пророк», «Отцы пустынники и жены непорочны», «Когда для смертного умолкнет шумный день», «Странствующий христианин», «Пророк» и многое другое), оставив только второстепенные и третьестепенные вещи. Лермонтова придётся «кастрировать» ещё жестокосердней, все выдающиеся его произведения связаны с «неприличной» стаду совков и пост-модернистов религиозностью («Демон», «Ветка Палестины», «Колыбельная» и др.). Даже мужицкий Некрасов и то вопиющий образчик «религиозника». Перечисляем всё это мы не случайно, ибо связь между имперским нациостроительством и имперским творчеством кричаще прямая. Русский «Периклов век» навеки запечатлён в истории религиозным и христианско-мифологичным, как бы то не хотелось «убойному скоту для ада» (св. Иероним).

Ввиду этой страшной атеистической опустошённости все политические силы РФ напрочь лишены всякой гениальности и святости, а, следовательно и героизма, если, конечно, под «героизмом» иметь ввиду не продукт массового производства и не игру, вроде краж в супермаркетах или поджога иномарок. Поэтому-то в России нет предпосылок для появления таких светлых личностей как Корнелиу Кодряну. Нет их и для появления интеллектуалов уровня Дмитрия Льотича (сербский националист прогерманской ориентации, основатель Сербского Добровольческого Корпуса; вдохновлялся сочинениями Паскаля и книгой Франциска Сальского «L'Introduction à la vie dévote»). Зато есть нагромождение псевдо-интеллектуалов, берущихся за рассуждения о национализме, социализме, либерализме, материализме, идеализме без самого минимального багажа знаний по этим вопросам. Может ли русский националист прочувствовать «СССР – не Россия» И. Ильина, не ознакомившись с его «Аксиомами религиозного опыта»? Ведь ненависть русского к анти-России – в первую очередь, религиозная ненависть, ненависть к царству пошлости, царству тупости ко всему, что связано с потусторонним миром.

Знаю, что в ответ на всё выше написанное меня в очередной ряд заклеймят «солипсистом», прибавив к моей характеристике ещё и ярлык «мракобеса». В конце концов, зачем лукавить: я и вправду, несмотря на мой молодой возраст, предельно «анти-современнен». Основа моего национализма – не поклонение реальному, но испорченному народу, а вера в существование и конечное воскрешение покойников предвечной России; идейный принцип, истинность которого не зависит от переменчивых взглядов толпы. Если вы живёте в условиях пост-модернизма и довольствуетесь этим, то я сознательно окунул себя в толщу классической цивилизации и не вижу в этом никакой «придури»: современный мир настолько ужасен, что даже полное отрешение от него (что, естественно, не выход) достаточно умный вариант поведения. Человеку не только Средневековья, но и викторианского века пришлось бы перерезать себе горло от позора, исполни он один раз то, что ежедневно исполняют в качестве своих обязанностей наши современники.

Посему «быдлом» в образованных кругах принято обозначать не плюнувших в блевотину «национализма без религии» и прочего национал-большевизма (а «атеистический национализм» - одна из его форм), а, напротив, пресных и потасканных адептов мантры «Бога нет».

Посему мы несём и будем нести бремя религии. Не отягчающее нас, но дающее ощутить себя человеком, не двуногим скотом. Бремя фаустовских дерзаний, бремя прозрений и светлых помешательств, которые одни только и способны вывести человечество из дьявольской пресности. Бремя Платона и Ньютона. Бремя Карла Великого и Петра I. Бремя Лейбница и Паскаля. Бремя Унгерна фон Штернберга, Кодряну, де Риверы… Бремя фронта живых и мёртвых, против которого не устоят нахлебники материализма, паразиты на теле нашей христианской цивилизации.